[Вячеслав Серёгин]

- Что нового в новом альбоме?

- Написал его вместе со своим другом и поэтом Александром Стрижковым менее чем за год. В общей сложности, вместе с моими стихотворениями, у нас скопилось 24 песни, которые я сразу записал. Из них 13 я скомпоновал так, чтобы они подходили друг к другу по стилистике, и они вошли в новый альбом. Так что еще около 11 песен осталось на будущее.

Одну из песен я посвятил памяти своего друга Сергея Дроздова, умершего недавно. Стрижков написал такой текст, что у меня сразу возникли ассоциации с ВИА «Синяя птица». Да и куда деваться – я же там работал гитаристом несколько лет. Сразу проявилось – музыка 70-х, игра на танцплощадках… Но в этот альбом она не вошла. Он рано умер. Я ездил к нему недавно в Тамбов, где он построил себе целый дом. Мы с ним заразились друг от друга коллекционированием гитар и вообще музыкальных инструментов. Как-то узнали, что кто-то продает свои гитары – тут же примчались, покупали их. А потом ему надоело покупать гитары. Сидишь в eBay, думаешь – а Телекастера 62 года у меня нет…

Была такая история. Мастер гитар Хироши Кидо умер в 90 лет в 1999 году, он создал из доски старого камина 6 копий гитары Red Special, на которой играет Брайан Мэй. А Брайан Мэй выдает разрешения на изготовление таких гитар. Так вот, у меня его гитара, которая сделана из цельного махагона, хотя Мэй делал полые гитары. То есть она сделана еще до встречи Кидо и Мэя! Так вот, одна из этих шести гитар находится у Брайана, одна – у меня. И тут меня «Авторадио» пригласило меня на встречу с Мэем. Мы с ним подружились. Он сыграл на ней…

- Сколько у вас гитар в коллекции?

- Кажется, 48 гитар. Каждая гитара – это свой звук. Есть у меня, например, коллекционный Стратокастер – номер 11 из 12 выпущенных экземпляров. Есть гитара Strat первого года выпуска. Я сейчас серьезно занимаюсь проблемой оценки своей коллекции. Нужен мастер, который имеет право выдавать документ о стоимости. А то я и цену ее не знаю.

- Зачем же вы при сведении песен так утапливаете звук своих драгоценных гитар, что соло почти не слышно?

- Может, показалось? Мы могли выложить немастеренные варианты. Но мы вообще не стремились сделать гитарный альбом. Вот следующий альбом я хочу сделать барабанно-гитарно-органным. Чтобы Hammond звучал – классика, вечные звуки. Вернуться к эстетике «Маскарада» и «Зеленых глаз», как я люблю.

- Зачем звезды 70-х годов частенько делают утяжеленные аранжировки своим в целом попсовым песням?

- Мне кажется, что аранжировки тех лет вообще лучше не менять. Они пропитаны духом времени. Мы пели, как пели. Играли, как играли. Жили, как жили. Сейчас молодые даже не могут представить себе, как тогда звучали песни на концертах – потому что остались только студийные записи. Между саундом студии «Мелодия» и живым концертом тех лет – кардинальная разница. Сцена – большое пространство, в отличие от небольшой звукоизолированной студии. Даже когда пытались записывать концерты, - снимали звук с пульта, а микрофонов в зале не было – а именно там звучит то, что звучит.

А рок это или не рок?.. Если с нами играет барабанщик, который воспитывался на Led Zeppelin, руку ставил на их песнях, - как же это не рок? Вот группа «Круг» была рок-группой. Не хард-группой, но рок-группой. У меня эстетика игры на гитаре роковая, а не эстрадная и не джазовая.

- Почему вы, собственно, не пошли по пути полноценного рока, раз воспитывались на «Битлз»? Это синдром «Синей птицы»?

- Нет, это моя суть. Я очень люблю медленные песни. У меня всегда их было больше. Поэтому меня обозвали конченным лириком. Хотя недавно поймал себя на мысли, что за полчаса концерта у меня всего два медляка…

Есть даже такой термин в народе – «сарухановщина». Мне приходит в голову мелодия, я беру ее своей аппликатурой, и звучу именно так, как я звучу.

- Но Scorpions не называют себя поп-роком.

- А что такое поп-рок? Популярный рок-певец. Да я и не называю себя рок-певцом. А кто-то взял и написал в Википедию: поп-рок-певец. Я и в метале могу сыграть. Но зрители привыкли, что в песне Саруханова есть история, есть мелодия.