[Вячеслав Серёгин]

Клавдия Шульженко иногда снималась в кино. Ее дебютом стала эпизодическая роль Веры в киноленте «Кто твой друг». Позже режиссер Эдуард Иогансон пригласил певицу спеть за исполнительницу главной женской роли в кинокомедии «На отдыхе». Музыку к фильму написал композитор Иван Дзержинский, его «Песня Тони», которую предстояло исполнить, очень понравилась Шульженко, и она согласилась. Позже выяснилось, что имя реальной исполнительницы «Песни Тони» авторы фильма решили сохранить в тайне. Шульженко узнала об этом случайно. Друзья устроили певице сюрприз: принесли ей домой патефон с пластинкой, на которой, по их словам, была записана одна превосходная песня, и, не произнеся больше ни слова, предложили её прослушать. Для неё это был первый случай, когда она слышала себя со стороны. Певица с улыбкой вспоминала годы спустя, что приятных эмоций это прослушивание у нее не вызвало.

Клавдия Шульженко активно сотрудничала с Дунаевским, который написал для нее песни «Окрыляющее слово», «Письмо матери», «Школьный вальс», а также песни для музыкального фильма-ревю с ее участием «Веселые звезды» режиссера Веры Строевой, в котором певица исполнила одну из своих любимых своих песен «Молчание» на стихи Матусовского. А в декабре 1983 года Клавдия Шульженко приняла участие в съёмках телевизионного фильма «Вас приглашает Клавдия Шульженко». Авторы фильма показали яркую жизнь певицы, и картина имела большой успех.



Непросто складывалась личная жизнь Клавдии Шульженко. Официально она была замужем один раз, но гражданских браков у Клавдии Ивановны было несколько. С первым мужем Иваном Григорьевым она познакомилась17–летней девчонкой в Харькове. Позже, направляясь на гастроли, Шульженко познакомилась с музыкантом и куплетистом Владимиром Коралли. Когда Григорьев попытался уговорить Клавдию остаться с ним, Коралли, присутствовавший при их объяснении, выхватил браунинг и чуть не застрелил соперника. Брак с Коралли поначалу складывался довольно счастливо, у Шульженко родился сын Игорь, росли популярность и материальный достаток. Но Шульженко стало известно, что муж ей изменяет, и в пику своему супругу она увлеклась композитором Ильей Жаком. Позже Клавдия Ивановна признавалась, что Жак был самой большой любовью в ее жизни.

В 1955 году, на 25-м году совместной жизни брак Клавдии Шульженко с Коралли распался, они разменяли свою жилплощадь, Коралли переехал в соседний дом, а квартира певицы стала коммунальной. При разделе имущества бывший супруг обменял одну комнату в их некогда общей четырехкомнатной квартире на улице Алексея Толстого (сегодня улица Спиридоновка), и в нее въехала семья с маленьким ребенком. Клавдия Ивановна, которой на тот момент ей исполнилось 50 лет, была в шоке. Она звонила знакомым и плача говорила, что не знает, как жить: к плите не подходила больше десяти лет, а теперь к тому же оказалась в коммунальной квартире. «Хоть ложись и помирай», — сетовала она.

В 1957 году Шульженко познакомилась с Георгием Епифановым, влюбившемся в Клавдию Ивановну еще до войны. Когда они встретились, когда ей было пятьдесят лет, а ему - тридцать восемь. Но Георгий Кузьмич всегда говорил, что чувствует себя старше Шульженко, и она ему кажется девочкой, которую нужно оберегать и защищать. Епифанов помог Шульженко перебраться из коммуналки в кооперативную квартиру неподалеку от метро «Аэропорт». Епифанов рассказывал: «Мое заочное увлечение этой женщиной ни для кого не было секретом. Как-то режиссер, с которым мы работали, Марианна Семенова является в студию: «Жорж, твоя Клавочка отдыхает в одном санатории с моим Сережей (муж)». - «Твоя Клавочка! И что?» - «У тебя автомобиль в порядке?» - «В порядке». - «Мне нужно к Сереже отвезти профессора (муж болел)». - «Конечно, поедем». И мы поехали. Въезжаем на территорию санатория имени Артема на Ленинградском шоссе. Марианна была знакома с Клавдией, потому что как режиссер монтировала фильм «Концерт фронту». И вот она бежит к ней в номер и восклицает: «Клавочка, угадай, кого я привезла?» - «Профессора?» - «Нет, человека, который тебя безумно любит!» Клавдия к этому времени уже два года как развелась с мужем, Владимиром Коралли. Вышли на балкон. «Вон внизу двое мужчин, угадай кто». - «Который моложе?» - «Угадала». - «А как его зовут?» - «Жорж». - «А фамилия?» - «Епифанов». Шульженко задумалась и всплеснула руками: «Господи, так это и есть Г. Е.!» Потом Марианна впихнула меня в ее комнату. Дрожащим голосом я сказал: «Здрасьте». Клавдия Ивановна спрашивает: «Вы сейчас возвращаетесь в Москву? Можно, я поеду с вами?» Еще бы! Не против ли я, чтобы в мой автомобиль села моя мечта?! Потом попутчики мне рассказывали, что я никогда в жизни так благоговейно не вел автомобиль. Подъезжаю, не спрашивая дороги, ведь знал адрес - дом напротив Министерства иностранных дел. Только подъезд она мне не назвала. И пригласила на следующий день, на чай! Прихожу, сижу, пью исключительно чай. Пьем чай в девять часов, в десять, в одиннадцать часов. Она смотрит на меня и говорит: «Слушайте, вы или уходите, или оставайтесь». Такая альтернатива меня необыкновеннейшим образом обрадовала. Но при этом мне стало страшно: справлюсь ли я с той чрезвычайной миссией, которая мне предстоит? Всякое бывает в нашем мужском деле, не правда ли? Испугался, но отчаянно сказал: «Остаюсь!». Это была брачная ночь, которая длилась в общей сложности восемь лет. Я верю, что был единственным любимым ею человеком. Жили мы каждый у себя, но пропадал я у нее без конца. Матушка моя покойная была возмущена этим обстоятельством, потому что считала, что родила сына для себя. А не для какой-то хоть Шульженко, хоть Фурцевой... Клавдия была мягкая, отзывчивая, отходчивая. Но когда надо, умела быть жесткой. Помню, на концерте в КДС - то ли занавес повесили не так, то ли еще что - выдала со сцены такой текст! У нее была домработница (она же костюмер Шурочка Суслина. - Ф. Р.), они с Клавдией всюду ходили вместе. Или со мной. Она не переносила одиночества... Почему мы расстались? Однажды в 1964 году мы были на дне рождения одной дамы композитора. Когда вернулись домой, я что-то замельтешил, помогая, Клавдии снять пальто. Она мне вдруг сказала вещь такую грубую и обидную, что это... не прощается...».

Расставшись, они продолжали перезваниваться. Епифанов сопровождал ее в Кремль, когда ей вручали звание народной артистки СССР в 1971 году и орден Ленина в 1976 году.

При всей своей известности особым достатком Шульженко похвастаться не могла. Государство платило ей 270 рублей пенсии, которых женщине, привыкшей к достатку, не хватало. Ей приходилось распродавать драгоценности и антиквариат, который она собирала всю жизнь. Самой же дорогой вещью хозяйка считала несессер с французскими духами. Даже в военные годы, скрываясь в бомбоубежищах, Клавдия Ивановна забирала этот несессер с собой. Последними непроданными ценными предметами в ее доме были антикварный диван, который Шульженко купила у Лидии Руслановой, и рояль, принадлежавший ранее композитору Дмитрию Шостаковичу. Как шутила Клавдия Ивановна, петь ей в то время приходилось исключительно «на рынок»: продукты она предпочитала покупать именно там - свежую клубнику и прочие деликатесы, к которым была весьма неравнодушна. Выживать Клавдии Ивановне помогали молодые артисты. Денег от них она не принимала, но подаркам была рада. Перехитрить же ее и оставить деньги удавалось лишь Алле Пугачевой. Перед уходом, воспользовавшись тем, что хозяйка шла провожать гостей, Алла Борисовна оставляла приличную сумму под салфеткой на кухонном столе. А в следующий свой визит сочувственно поддакивала Шульженко, которая сетовала на плохую память: вот, мол, уже стала забывать, куда прячет деньги.