[Вячеслав Серёгин]

«Не представляю себе, чтобы героиня Шульженко стала прибедняться, жаловаться, сдалась на милость обстоятельств, не представляю, чтобы она поступилась своим самолюбием, или сфальшивила, или принялась лицемерить, – говорила певица Мария Максакова. – Женщины, с которыми знакомит нас Шульженко, умеют сильно, глубоко чувствовать, но они горды, и поэтому даже о самом больном и горьком у них хватает силы говорить с мужественной сдержанностью».

Иногда к певице заходил Коралли, живший по соседству. Его приходу предшествовало неизменное предупреждение Клавдии Ивановны: «Володя, только на полчаса. Больше я тебя не выдержу».

С конца 1970-х годов Шульженко прекратила выступления с сольными программами, но принимала участие в сборных концертах и делала новые записи на фирме «Мелодия». Одной из самых популярных песен ее репертуара того времени была песня «Вальс о вальсе» Эдуарда Колмановского на стихи Евтушенко. «Талант этой замечательной артистки таков, что, раз спев песню, она делает ее своей, «шульженковской», - сказал Колмановский. - Мы, авторы песен, не можем быть за это в обиде. Наоборот, мне кажется, что именно благодаря исполнению Клавдии Шульженко «Вальс о вальсе» получил столь долгую и счастливую жизнь».

В апреле 1976 года в Колонном зале Дома Союзов состоялся юбилейный концерт певицы. Одной из последних ее работ стала запись кантаты Дариуса Мийо «Сын и мать». В 1981 году в издательстве «Молодая гвардия» вышли мемуары Шульженко «Когда вы спросите меня…» в литературной записи Глеба Скороходова.

В последние годы жизни, когда Клавдия Ивановна сильно болела и уже не могла работать, главным ее утешением стал рояль. За ним Шульженко забывала о своих невзгодах. Врачи рассказывали, что, когда она лежала в больнице и жизнь отсчитывала последние часы, певица, как только сознание к ней возвращалось, шептала: «К роялю! К роялю!». Клавдия Шульженко скончалась 17 июня 1984 года, и была похоронена на Новодевичьем кладбище. Алла Пугачева сказала в интервью: «Когда умирает такой талант, то чувство осиротелости охватывает душу. Утрата – как бы потеря близкого, справедливого доброго гения в нашем далеко не легком жанре...» Анатолий Папанов заметил: «Второй Шульженко никогда не будет! Как не будет второй Раневской, второго Качалова...».