Промокшей птахе высушили крылья,
Испуганную, дикую согрели.
Так нежно, так умело приручили,
Вот только имя дать ей не успели.
Наивная, доверчивая птица
Считала небом лоскуток из шерсти,
А для того, кто дал ей возродиться,
И днём, и ночью пела свои песни.
Но Человеку песни те - что ветер,
Его заботы тяготят и страхи.
И он однажды даже не заметил,
Что стало пусто в комнате без птахи. . .
|