Глава 28. ЧП фабричного масштаба
Однажды моя уникальной доброты матушка взяла меня на фабрику. Кажется, в школе был карантин по гриппу, а одного на весь день она меня не решалась оставлять дома, ведь я ещё и всегда оставался в школьной группе продленного дня. А на фабрику меня с собой провести было проще простого, ведь ростом я не удался, поэтому вахтер в будке при турникете меня просто не замечал, или делал соответствующий вид.
Начальнице цеха я сразу же понравился, но ненадолго. Я в момент изучил устройство трофейной швейной машинки зингер, и решил тоже помочь матушке насчет наволочек. Я удалился к свободному столу - он был за стеллажами и не обозреваемым, ну и давай строчить наволочки. В общей сложности я их настрочил два десятка. На двадцать первой наволочке я сообразил, что строчу их изнанкой наружу. Переделать не представлялось возможности, поэтому я сгреб свой брак в комок, и закинул на стеллаж.
От срочильных дел я переутомился, и решил отдохнуть. Устроить тихий час. Двери склада были настеж открыты, я взобрался на какой то штабель из пододеяльников, и задремал. Рабочий день закончился, склад закрыли, и опечатали. Тут матушка вспомнила обо мне, начала метаться по цеху, подключились её подруги, начальница, позвали технический персонал. В итоге решили, что я покинул самостоятельно фабрику, и разошлись по домам.
Всю ночь меня искала по району ментовская машина. У матушки был сердечный приступ, благо медсестра-соседка вовремя сделала ей укол. Утром открывают склад, включают свет, обнаруживают меня:
- Сережа, как ты здесь оказался?! - был первый вопрос от кладовщицы Евдокии Никитичны.
- Да я, тетя Дуся, любопытный уж очень.
Мои швейные изделия начальница вычислила через два дня. Матушку лишили квартальной премии, ну а постельные шедевры списали на издержки социалистического обращения. То есть на ветошь.
Глава 29. Проделки аргентинской мафии в окрестностях Парижа
В Южной Америке бушевало жаркое лето. Как и обычно я подобрал себе жильё на ривьере, недалеко от столицы. На следующий день отправился в город чем-нибудь закусить там же что-нибудь выпитое, а заодно сделать для своих многочисленных друзей-недругов из Парижа серию фоток. Не мог же я о них не вспомнить? Они ведь так и ждали моих вестей по почте (на взломанном ящике Антуанетты). Вот я им и нащелкал фоток, то верхом на муле, то верхом на ламе, то в обнимку с колоритным индейцем, то в обнимку с не менее колоритными японскими туристочками. И отныне Франквиль располагал (в отличие от своего холостого пролета) фотками с датами - хоть назад прилетай, и беги к консулу нос ему утирать. Но в израильское консульство Франквилю путь закрыт отныне и навсегда. В следующий раз охрана его просто вынесет на руках прямиком в полицейскую машину.
Антон заслал Оксану в Буживаль, показать Франквилю фотки, и выяснить, за что он, интересно, получил от Антона деньги? Клиент загорает в Аргентине, а мы тут мерзнем в Париже возле его почтового ящика, ждём весточек.
- Мадмуазель, мне эта поездка чуть не стоила жизни, между прочим.
- Ой, месье извините, на Вас напала аргентинская мафия? В Вас стреляли? Что это за ранение у Вас на голове? Ужас какой!
Франквилю нужно как-то было выкручиваться из холостого аргентинского пролета, и он тут же насочинял Оксане приключенческую историю о своём мужественнном сопротивлении свирепой аргентинской мафии, в которой присутствовали к тому же русские корни. Ну а о своём истинном ранении, полученном от парагвайского петуха-бандита, он конечно же умолчал.
- Мадмуазель, раненую голову свою кладу на отсечение в полной уверенности, что клиента в момент моей там бытности не было в Аргентине. Эти сведения от пограничной службы, это же подтвердил мне лично израильский консул господин Пивобрагин, э-э... или Пивопьянов... короче не столь важно. Поэтому моя совесть перед месье Антоном кристально чиста. Причём такое и раньше случалось, когда я по заданию мадам пытался обнаружить его в той или иной стране. Клинкович мастер на подобные интриги. Его информации нужно верить с большой долей скептицизма. Судите сами, ведь на Мальте даже ни единого следа я его не обнаружил. Сказки о его мальтийском пребывании в электронном виде были, а вот самого его там, увы не оказалось. Уверяю Вас, мадмуазель, что я честно отработал свой аргентинский гонорар. А если учесть потери материальные, моральные, и по части личного здоровья, то Аргентина мне ещё много чего должна... Сейчас Софинза принесёт кофе, посидите одна, а я на минутку отлучусь в птичник, кажется мой разбойник-попугай Эйфель снова кого то обидел...
- Хорошо, месье Дюшон, я слово в слово повторю Вами только что сказанное, брату, и надеюсь он учтет ситуацию, чтобы в дальнейшем мы могли предусмотреть и избежать уловок месье Клинковича. Спасибо Вам за кофе. Это аргентинский?
- О, нет, мадмуазель. Этот кофе из Бомбея, Индия. Мои далекие предки одно время служили во Французской ост-индской компании, и неизменно пили этот сорт. Вот и я в дань памяти своим проотцам поддерживаю традицию. Вы согласны, что этот аромат лучший в мире?
Оксана мало соображала в изощренных кофейных тонкостях, но в знак благодарности за особое внимание к своей скромной персоне еще долго кивала прелестной белокудрой головкой:
- О, да, месье, о, да, месье...
Глава 30. Проделки русской мафии в окрестностях Буэнос-Айреса
Как только Оксана доложила Антону о разговоре с Франквилем, тот без промедления вылетел с пересадкой через Панаму в Аргентину. Его подельник ещё неважно себя чувствовал, к тому же у него падало зрение, и требовался хороший хирург, чтобы это процесс обратить вспять.
Я предполагал, что кто то должен был пожаловать ко мне в гости, слишком уж колоритными были фотки, особенно с японочками. Две японочки были сестрами-близняшками, и отличить друг от дружки их могли только родители. Я путал их изначально, и никак не мог сообразить, какая мне больше нравится. В конечном счёте я решил, что обе. Поэтому по достопримечательностям и ресторанам мы курсировали втроём под ручку. Я в середине; красотки по краям. Выглядело это весьма экзотично, тем более, что впоследствии для конспирации я, как и в прошлый раз в штатах, покрасил в рыжий цвет волосы на голове, и отпущенную бороду, а кроме того нацепил широкополую мексиканскую шляпу. На те места, где я первоначально фотографировался - японочек я уже не приводил. Туда я приходил сам, в надежде вычислить там Франквиля, или Оксану. Каково же было моё удивление, когда я увидел сидящего в машине Антона, который изучал в бинокль из открытого окна развлекающийся народ. Так и хотелось подойти, и спросить его об успехах наблюдений. Машину он видимо взял в прокате, потому как видок у неё был слегка потрепанный. У меня имелась большая уверенность, что у Антона есть пистолет. Нет, конечно же он его не привозил с собой - это исключено. А вот купить его у местных урок он мог запросто, причём за мизерные деньги.
Я тут же затерялся в толпе и уехал на свою виллу. Мне нужно было во первых все обдумать, а во вторых подготовиться к нашей теплой встрече.
Сижу я в саду, любуюсь морем, а у самого душа не на месте. Лезть под Антошкины пули мне не очень то хотелось, но и не поприветствовать его, раз уж он перелетел ради меня через Атлантику, тоже было бы с моей стороны не вежливо.
Утром я сел в местный автобус и проехал за город. По дороге присмотрел базу по продаже железобетонных изделий. Я вышел из автобуса, возвратился назад примерно с километр, и завернул на базу. Меня встретила стая добродушный собачек, и женщина-мулатка, то есть кладовщица-продавщица. Разговор состоялся нелёгким, но кое как я ей втолковал, что хочу приобрести три железобетонных кольца для колодца.
- Сеньора, я строю дом в районе старой верфи. Ваш магазин осуществляет ли централизованную доставку изделий? То есть мне нужен грузовик. Я завтра приеду к 16 часам, мы погрузимся, и отправимся с машиной к месту моего строительства.
Я оплатил три кольца, три часа работы машины, и вернулся домой. На следующий день в 15 часов я убедился, что Антон прохлождается в машине на прежнем месте, и вновь поехал автобусом на базу. Водитель, довольно таки вредный аргентинец, ни слова не проронил за всю дорогу, поэтому мне его судьба в общем то была безразлична. Когда нужно было подъехать ближе к месту стоянки Антона, водила упёрся, мол там грузовым запрещено. Я достал свой зелёный крокодиловый бумажник, вынул из него стодолларовую хрустящую купюру, и положил вредному Аргентинцу на коленку. Он мгновенно сообразил, и двинулся по указаному мною маршруту...
Сидит себе Антошка в машине, наблюдает в бинокль. Мельком замечает в боковое зеркало крадущийся сзади грузовик с кольцами. Думает: "А куда этот неумытый аргентинец прется на этой своей развалине? Кажется там знак был насчёт запрета грузовым. Обнаглели аборигены, видимо какой нибудь его кум в дорожной полиции работает. Развели тут кумовство, коррупцию..." Именно в этот момент грузовик, конечно же не без моей помощи, резко с левого ряда выворачивает в правый, и всей своей желобетонной конструкцией врезается в зад Антонова кадиллак-цивила.