Вспоминая детские годы, Миронов часто произносил : "Мы с папой". С папой они заходили в гости к известным талантливым людям - писателям, композиторам, которые произвели на мальчика большое впечатление. Андрей Миронов, несмотря на уникальность семейного окружения, был все-таки типичным послевоенным мальчиком. И все, что так восхищало его сверстников, в равной степени восхищало и его. Черты поколения в нем были узнаваемы. И самозабвенные игры в войну, и "сногсшибательное" впечатление от трофейных фильмов вроде "Тарзана" или "Робин Гуда" - все это не прошло мимо него, хотя последние и не оставили в памяти большого следа. Если уж говорить о каком-то воздействии на сознание, то, скорее, это были фильмы с участием Ива Монтана и Жерара Филипа. Романтическая окрыленность, мальчишеская дерзновенность, человеческая открытость и веселость нрава всегда оставались глубоко симпатичны Андрею Миронову. С возрастом веселости поубавилось, но дух романтика в нем так и не был сломлен.
Андрею очень легко давались иностранные языки. Еще до школы его водили в группу немецкого языка. Была тогда интересные группы, в которых маленькие дети говорили только по-немецки, а заодно их приучали к хорошим манерам. Они ходили друг к другу в гости, играли, вместе гуляли в парках. Их группу вела очень милая женщина, немка по происхождению. Продолжалось это недолго и осталось как одно из воспоминаний раннего детства. Немецкий забылся, хотя его отлично знал его отец А. С. Менакер, окончивший знаменитую петербургскую "Аннешуле", где все предметы велись на немецком. А. Миронов свободно владел английским языком, уже в институте изучил французский. Родители, между прочим, думали, что именно в этом направлении он и продолжит свое обучение. Дело, однако, не в знании языков, а в остром чувстве прежде всего своего родного языка и поразительно бережном, любовном к нему отношении с юности. Миронов знал, что такое мелодика языка, какие богатства она таит в себе, а для актера это очень важно.
Трудно представить, что он мог избрать себе какую-либо другую профессию, кроме актерской, что мог бы прожить без сцены. В детстве Андрей был фанатом футбола и твердо намеревался становиться вратарем.
Перед вступительным экзаменом в Щукинское театральное училище его решили показать Цецилии Мансуровой, знаменитому педагогу. Андрей встал в позу, срывающимся голосом произнес первую строку пушкинского "Прощай, свободная стихия!", и у него от напряжения хлынула носом кровь... "Темперамент у мальчика точно есть! - тактично отметила Мансурова. - Для начала и это неплохо…"
Желание сына поступать после школы в театральное училище имени Щукина у Марии Владимировны восторга не вызвало. Она панически боялась, что ее единственный сын окажется обыкновенным, посредственным артистом.
Мария Владимировна Миронова: "Мы приехали с гастролей с Дальнего Востока и у диетического магазина встретили Синельникову, артистку Вахтанговского театра, которая нам сообщила: "Вы знаете, мы сегодня приняли очаровательного парня, между прочим, с вашей фамилией". Оказывается, Андрюша даже не сказал на экзамене, что он наш сын. Для нас это был тоже сюрприз: с великолепным английским, мы думали, что он пойдет в МГИМО."
Дело в том, что в училище в тот год поступал еще один Миронов. Однофамилец не прошел, а имя Андрея Миронова впервые появилось в списках Высшего театрального училища им. Щукина.
К счастью, Андрей не только оправдал, но и превзошел ее ожидания. Он был легок, остроумен, артистичен. Поступил блестяще, сдав все экзамены на "пятерки" - вместе с Олей Яковлевой, Юрой Волынцевым, Колей Волковым. Когда о нем говорили как о сыне Мироновой и Менакера, он взрывался: "Я просто Миронов , и все!" Надо отдать должное родителям: они его не избаловали. Свою первую машину он купил на свои деньги. Ему не хватало некоторой суммы, он попросил денег у отца, но тот сказал, что помочь не может. Выручил его знакомый художник, и только потом счастливый автомобилист узнал: деньги художнику дали Мария Владимировна и Александр Семенович.
Ольга Яковлева: "Оказавшись на одном курсе, мы стали почти постоянными партнерами по танцу, пению. Помню, как мы с ним танцевали вальс с поддержками, он при этом успевал петь, подбрасывать меня как пушинку в воздух. Но он, видимо, из-за своей увлеченности танцем не всегда успевал меня ловить. Это было смешно, но при этом я умудрялась, падая, громко жаловаться педагогу: "А Андрюша меня не ловит…".На каком-то одном из щукинских вечеров, мы с Андрюшей пели дуэт из какой-то оперетты. Сбежалось все училище. У меня ни слуха, ни голоса. А Андрей со слухом и приятным голосом. Потом жизнь развела нас в разные театры. Он стал процветающим актером Театра Сатиры.
Помню, нам уже за 40. Декабрьское утро, я борюсь с вьюгой, пробираясь на Кремлевский съезд театральных деятелей. Впереди тоже кто-то борется с ветром, поворачивается - Андрей. "А ты-то куда?" Я отвечаю: "Туда же". - "Красивые девушки должны спать долго", - цитирует он Хемингуэя. "А я красивая?" - "Очень!" - отвечает он, и я, бодро подпрыгивая, бегу вперед. Еще... На панихиде Эфроса ко мне приближается чье-то лицо. Я не вижу ничего, все в тумане. "Кто это?" - "Это я, Андрей, как ты?.." Был январь 87-го. В августе не стало и Андрюши. Я не смогла заплакать..."