http://www.bisound.com/index.php?nam...le&id=10201194
Царский генерал - Вячеслав Серёгин (музыка,стихи и вокал) по мотивам книги Р.Б. Гуля Ледяной поход
Из Ставропольской губернии мы свернули на Кубань.
Кубанские степи не похожи на донские, нет донского простора, шири, дали. Кубанская степь волнистая, холмистая, с перелесками. Идем степями. Весна близится. Дорога сухая, зеленеет трава, солнце теплое...
Пришли в ст. Плотскую, маленькую, небогатую. Хозяин убогой хаты, где мы остановились,— столяр, иногородний. Вид у него забитый, лицо недоброе, неоткрытое. Интересуется боем в Лежанке.
«Здесь слыхать было, как палили... а чевой-то палили-то?»
«Не пропустили они нас, стрелять стали...» По тону видно, что хозяин добровольцам не сочувствует.
«Вот вы образованный, так сказать, а скажите мне вот: почему это друг с другом воевать стали? из чего это поднялось?» — говорит хозяин и хитро смотрит.
«Из-за чего?.. Большевики разогнали Учредительное собрание, избранное всем народом, силой власть захватили — вот и поднялось». Хозяин немного помолчал. «Опять вы не сказали... например, вот, скажем, за что вот вы воюете?»
«Я воюю? — За Учредительное собрание. Потому что думаю, что оно одно даст русским людям свободу и спокойную трудовую жизнь».
Хозяин недоверчиво, хитро смотрит на меня. «Ну, оно конечно, может, вам и понятно, вы человек ученый».
«А разве вам не понятно? Скажите, что вам нужно? что бы вы хотели?» — «Чего?.. чтобы рабочему человеку была свобода, жизнь настоящая и к тому же земля...» — «Так кто же вам ее даст, как не Учредительное собрание?»
Хозяин отрицательно качает головой.
«Так как же? кто же?»
«В это собрание-то нашего брата и не допустят».
«Как не допустят? ведь все же выбирают, ведь вы же выбирали?»
«Выбирали, да как там выбирали, у кого капиталы есть, те и попадут»,— упрямо заявляет хозяин.
«Да ведь это же от вас зависит!» — «Знамо, от нас,— только оно так выходит...»
Минутная пауза.
«А много набили народу-то в Лежанке?» — неожиданно спрашивает хозяин.
«Не знаю... много...»
Идем из Плотской тихими, мягкими, зелеными степями. В ст. Ивановской станичный атаман с стариками встречают Корнилова хлебом-солью, подносят национальный флаг. День праздничный, оживление... Казаки, казачки высыпали на улицы, ходят, шелуша семечки. Казаки — в серых, малиновых, коричневых черкесках. Казачки в красивых, разноцветных платках.
Нас встречают радушно. Из хат несут молоко, сметану, хлеб, тыквенные семечки.
На площади кучками толпятся войска: пешие, конные. Бравурно разносятся военные песни. В кружках танцуют наурскую лезгинку. Казаки, казачки, угощая кто чем, с любопытством разговаривают с нами.
«Ну вот, я говорил вам, что на Кубани будет совсем другое отношение, видите»,— говорит кто-то.
Поднялись выступать. Шумными рядами строятся войска. Около нас плачут две старые казачки: «молоденькие-то какие, батюшки... тоже поди родных побросали...»
Мимо проходит юнкерский батальон. Молодой, стройный юнкер речитативом-говорком лихо запевает:
Во селе Ивановке случилась беда,
Молодая девчонычка сына родила.
И со смехом, гулко подхватывают все экспромт юнкера:
Трай-рай-ра-ай-раааай,
Молодая девчонычка сына родила...
На Кубани повеяло традицией старой Руси. Во всех станицах встречают радушно, присоединяются вооруженные казаки.
В ст. Веселой остановились отдохнуть. В нашей хате — старый казак с седой бородой, в малиновой черкеске, с кинжалом, газырями. Рядом с ним его жена — пожилая, говорливая казачка. И муж и жена подвыпили.
«Россию восстановим! Порядок устроим! Так, братцы, так или нет?!» — кричит оглушительным басом казак, ударяя себя кулаком в грудь.
«А вы с нами пойдете?» — «Пойду, провалиться — пойду... я уж записался. Старый пластун с вами пойдет, понимаете?» — и казак затянул:
Поехал казак на чужбину далеку
На север на славном коне вороном,—
жена подхватила сильным, визгливым голосом.
Из Веселой надо переходить железную дорогу Ростов — Тихорецкая. Жел.-дор. линия занята большевиками. Мы должны прорываться — и, чтоб поспеть на раннем рассвете перейти, выступаем в 8 часов вечера.
Приказано: не курить, не говорить, двигаться в абсолютной тишине. Момент серьезен.
В темноте ночи тянутся темные ряды фигур, сталкиваются, цепляясь винтовками, звеня штыками.
Хочется спать. Холодно. Идем...
Черная темнота начинает сереть. С края горизонта чуть лезет бело-синий рассвет. Уже можно разобрать лица.
Теперь — недалеко от жел. дороги.
Остановились. Холод сковывает тело. Люди опускаются на землю.
«Господа, кто хочет греться по способу Петра Великого!» — зовет капитан. Встают, плотная куча людей качается, толкается, все лезут в середину.
Впереди ухнули взрывы — это наша конница рвет мосты.
Встать! Шагом марш. Идем... Уже вдали виднеются здания, жел. дорога и станица — значит, авангард прошел благополучно. Подходим к ст. Ново-Леушковской, наша рота заняла станцию.
Здесь мы охраняем переправу обоза.
Но через полчаса летит с подъехавшего бронированного поезда и рвется на перроне большевистская граната. Снаряды рвутся кругом станции, бьют по обозу. Видно, как черненькие фигурки повозок поскакали рысью. Но обоз уже переехал, и мы уходим от Леушковской по гладкой дороге меж зелеными всходами. Прорвались.
До отдыха — Старо-Леушковской — верст восемь. Мы идем открытой степью, а вправо и влево от дороги рвутся посылаемые с бронированных поездов гранаты, подымая землю черными столбами. Сейчас маленький гребень и скроемся. Перешли его. Долетели два снаряда. Смолкло, стало легче, неприятное напряжение упало. Зашагали быстрей.