[Вячеслав Серёгин]

Москва-1812: как её сдавал Кутузов



С самого детства мне было не совсем понятно, зачем и на каких основаниях была сдана Москва Наполеону. Последствия данного навязанного решения настолько катастрофичны для русской цивилизации, что результаты этого государственного преступления мы не в состоянии оценить до сих пор, да и просто уже не узнаем, Что потеряли. Я бросаю перчатку Кутузову и его коллегам-масонам. И никакой конспирологии. Просто воинская и гражданская слава Дохтурова, Коновницына, Багратиона, Уварова, Ермолова, Тучкова, Платова и прочих за Бородино досталась лизоблюду-царедворцу, конъюнктурщику и Совсем не воспитаннику Суворова.

Задам простой вопрос: вы много помните памятников Кутузову в период до 1917? Именно ДО. Памятник Суворову – смотрите Питер у Троицкого моста перед Марсовым полем. Памятник Скобелеву – стоял на месте Юрия Долгорукого супротив Моссовета, ныне полу-мэрии. А памятник Кутузову установили у Казанского собора в 1837 году после продолжительной дискуссии, поскольку Москва Отказалась, а Николаю I нужен был в политическом смысле персонифицированный образ победы в 1812 году. Но проанализируйте его памятник у Казанского – он переполнен масонской символикой, это реальная подколка, как сейчас говорят.

Вы можете себе представить памятник Минину и Пожарскому в японских самурайских доспехах? Нет. А тогда символику легко читали. Суворов в мундире, а Кутузов в тоге со свитком, да ещё отставив палец по обычаю своей могущественной и ныне русофобской секты. В Бунцлау ему памятник поставил прусский монарх, Кутузовский фонтан в Алуште – сын погибшего турецкого офицера с разрешения русского губернатора. Знаете, почему так всё обернулось в «увековечивании памяти»? Да по самой простой причине – не сомнения были у тех государей по поводу него, а информация. И культ Кутузова (в смысле патриотического образа) развивать начали весьма своевременно с точки зрения правильной пропаганды, когда нашим дедам и прадедам стало очень плохо в 1941-1942 годах. К слову сказать, кто любознателен – в 1914 году пропаганда, поддерживающая подъём народа на Великую (ныне называемую «Первой мировой») войну не опиралась на этого персонажа; Суворов, Потёмкин, Паскевич, Скобелев – и Ничего о том, чьим именем названа правительственная трасса.

Если вы задумаетесь, представление о фельдмаршале Кутузове у вас сложилось из наших советских учебников истории, фильмов типа «Гусарская баллада» иже с ними. А вот теперь обопрёмся на классиков. Разумеется, М.Ю. Лермонтов, служивший в Лейб-гвардии Гусарском полку. Как раз в годы, когда в строю ещё были люди, прошедшие войны с Наполеоном. Большинство из нас знает наизусть «Бородино». Не вижу почти никакой связи между учебниками истории советского периода Российской империи и их предшественниками по данной тематике. Но литературу-то классическую не почистить.

Просто в отличие от гимназистов, нам, советским школьникам, не поясняли, так сказать, общественный контекст этого стихотворения, к примеру. Прочитайте его другими глазами! Оно даже начинается со страшного вопроса: «ведь недаром»! А дискуссия не прерывалась, судя по моим наблюдениям, аж до 1917-го. Тем паче, сто лет назад был юбилей Бородинской битвы, а 4 ноября нашего стиля – это ещё и день оставления армией Наполеона Москвы. Обсуждение было оживлённым. Первопрестольная отказалась в очередной раз от памятника Кутузову.

На Военном совете в Филях «за» оставление Москвы без боя проголосовали Барклай де Толли, Раевский, Остерман, Толь и Багговут (все масоны), «против» - Дохтуров, Коновницын, Уваров, Платов, Ермолов, Кайсаров (все – не масоны). Кутузов принял решение своих братьев по ложам, и его голос стал решающим. Начальником штаба обрусевший ганноверец Беннингсен, которого специально не позвали на Совет, что сразу можно считать не бредом, а интригой одноглазого предателя России. Вместо неугодного Одноглазому Беннингсена фактически исполнял обязанности начальника штаба Толь, будучи генералом-квартирмейстером. Беннингсен считал выбранную им самим оборонительную позицию даже теоретически непреодолимой. Можете проехаться по выбранной позиции сейчас – сами сразу убедитесь, что автор «глубокого отступления» 1-й и 2-й армий Толь заслужил свою сковороду в соответствующем его собратьям ведомстве. Эта «пятая колонна» оставила множество вопросов и современникам, и потомкам. Только по традиционной русской наивности не стало общим пониманием, что все эти несообразности и как бы глупости были неслучайны. Нет. Нужно было, по мнению этого русофобского сообщества, «погасить» Москву как центр несгибаемой Русской цивилизации. Можете проверить меня по фактам – всё подтвердится.

Теперь по датам и цифрам. Сражение при Бородино: 26 августа старого стиля, расстояние до Москвы 125 км, то-есть три дневных перехода. Не вдаваясь в мелочную, несущественную для данного обсуждения полемику, плюс-минус четыре-пять тысяч на каждой стороне: наши русские войска имели примерно 155 тысяч человек, включая ратников (это не крестьяне с вилами, а вспомогательные войска и, говоря современным языком, обученные резервисты-добровольцы) и 624 орудия. Чтобы не было глупых вопросов про ополченцев именно (!) при Бородине – из них сформировали множественные карэ с пиками под прикрытием артиллерии на нашем левом фланге (вдоль нынешнего Минского шоссе) против кавалерийского корпуса поляков Понятовского, у которого от «общения» с нашими ополченцами убыло 40% разноплеменной восточноевропейской нечисти по итогу. Преисподняя их праху. Остатки этого корпуса были впоследствии единственным (!) мобильным резервом уползающего по Старой Смоленской дороге карлика.

Французы: 140 тысяч, включая вспомогательные войска, 587 орудий. Поскольку архивы армии вторжения почти полностью утрачены, нет возможности уточнить количество волонтёров т.е. воодушевлённых мародёров, стянувшихся ко всей этой нечисти в ожидании большого грабежа под видом санитаров, возниц и просто праздношатающейся публики из Венгрии, Польши, Вестфалии, Нидерландов и т.д.

Закончили битву: убыль убитыми, раненными и пленными: Россия – примерно 45 тысяч, причём всех раненных мы взяли с собой при отступлении; французы – если брать Очень заниженную оценку наполеоновского генерала Сегюра – примерно 40 тысяч, хотя французские источники считают верной 58 тысяч.

По орудиям: мы потеряли 14 пушек на батарее Раевского, 3 пушки – на Багратионовых флешах. A французы лишились всего 12 пушек в ходе флангового удара Платова и Уварова (не считая множества разбитых лафетов на главной позиции). То-есть мы сохранили статистически превосходство. Итог: у нас минимум 110 тысяч боеспособных войск на 4 километра филёвской позиции с развёрнутым тылом, у «французов» - примерно 90-95 тысяч без тылового обеспечения и коммуникации под прямой и нарастающей угрозой. Найдите такого чудака-генерала или старшего офицера, который бы просто полез в драку при таком раскладе. Не было у нас никогда в Русской истории чудаков в такой степени даже в этих званиях. Наполеон хотел заключить с Александром почётный мир, шантажируя угрозой захвата Москвы, а Кутузов её просто сдал. Отсюда и недоумение Наполеона.

Тут вступает ещё любопытный аспект, упоминавшийся ранее: в историях полков написано много такого, что не проскочило бы через тогдашнюю цензуру. И в оригиналах, и в репринтах, ныне издаваемых малыми тиражами, читается невероятно отличная от нашего представления картина вообще всех кампаний 1805-1830 годов. Их редактировали в полках, но вне государственной политики. Если я соберусь написать статью про совсем упущенный период войн 1828-1831 гг., мне точно светит 282-я статья. Про 1877-1878 годы даже страшно заикаться по тем же причинам. Но как раз истории полков и мемуары тогдашних офицеров сохранили реальную картину именно на бытовом, живом уровне нашей истории.

Именно за голосование на совете в Филях против его позиции Кутузов не представил ни Уварова, ни Платова, к наградам за Бородинское сражение. Уже Император своим указом наградил их всем, чем мог. Современные либерастические псевдоисторики пишут, что это – из-за якобы неудачного удара во фланг. Ставилась же задача героическим казакам, гусарам и уланам (лёгкая кавалерия) просто устроить отвлекающую бучу, чтобы дать нашим войскам отдых, что и было исполнено. С минимальными у нас потерями. До 17-00 наполеоновцы не атаковали. Три часа. Обделались. И понятно, почему. Толи два, толи три года назад откопали на Бородинском поле маршала (!) Франции, старшего Коленкура.

Из под тел погибших. Штабелями. В настоящей рукопашной. И погибла батарея Раевского потому, что Кутузов не дал пехоты в помощь. Как вам 120 артиллеристов против 1500 кирасир? Так наши перед смертью половину их уничтожили, но все полегли у орудий. Наши знамёна Бонапарту не достались. А когда князь Багратион, наплевав на бездействие главнокомандующего, сам собрал людей из разных полков и повёл в контратаку, фельдмаршал изволил откушать курочку. Этого ему армия не забыла. Курочку.

Поэтому и вопрос Лермонтова, и совсем не только и не столько его. Часто по современным каналам ТВ звучит в подпевку русофобским историкам, что Наполеон не ввёл Старую гвардию (сохраняя резервы), а Кутузов резервов (по его докладной Императору Александру I) не имел. Всё было бы «здорово» у реального вредителя М.И.Кутузова, и у его прямых последователей из современных нам лож и их производных, только у них неучтённая «неувязочка».

Доступна переписка Кутузова с Императором. Доступен неисчерпаемый источник истории полков. Так вот: не считая прочего, мы имели в резерве ТРИ егерских (стрелковых) полка, отдохнувшую гвардейскую пехоту (они даже пообедали вне зоны огня) – вспомните: «…бой затеять новый», кавалерию привели в чувство, а артиллерию потом замучились вывозить из-за запасов зарядов. За спиной русских войск были госпиталя, базы снабжения и арсеналы. И было ещё кое-что. А у французов – не при дамах будет сказано, что было за спиной. Безвыходное положение, если перевести на приличный русский.