http://www.bisound.com/index.php?nam...ile&id=9671194
Дмитриевич Алёша
Братишка Юл
— Их клан во времена Александра II был назван Дмитриевичами. Именно в это время они получили награду за свое пение и звание барона.
— Выходит, Алеша Дмитриевич был барон?
— Да, он был в их роду последним бароном, потому что у нас нет сына. Бог детей нам с Алешей не дал.
— Звание барона давало семье какие-то привилегии?
— Отец Алеши, первым получивший это звание, был вторым гитаристом у Николая II. Не могу сказать ничего о привилегиях, кроме того, что семья всегда хорошо жила. А я знала, что вышла замуж за великого мужчину, несмотря на то что он маленького роста. Для русской истории это был большой человек.
Маленькое отступление. В 70-е годы Алеша Дмитриевич работал в ресторане «Распутин» (с ударением на последний слог) на улице Боссано, рядом с Елисейскими Полями. Его держала известная в Париже мадам Мартини, которая делала в «Распутине» ставку на цыган. Алешу приходили слушать французские звезды, мало что понимавшие в том, о чем он пел по-русски. Но, как рассказывают очевидцы, энергия пения, манера, голос этого маленького цыгана буквально завораживали. Ну а уж когда в Париж стали приезжать советские, то они специально шли на Дмитриевича. Шемякин, Высоцкий почитали за честь назвать себя его другом. Советские счастливчики, вырвавшиеся за бугор, собирались в доме художника Зеленина, куда петь специально приглашали Дмитриевича. И тот с удовольствием приходил.
— Алеша знал очень многих, а его знали все, потому что он был очень знаменит. Из ваших знал Высоцкого, водил дружбу с музыкантами ансамбля Красной армии и знал танцоров из ансамбля Моисеева.
— Известно, что он часто выступал вместе с Юлом Бриннером, знаменитым американским киноактером.
— А вы знаете, что они были родственники? Да-да, их матери — двоюродные сестры, и Юл говорил во всех интервью: «Алешка — мой братишка». Но Юл в какой-то момент начал это скрывать, и я даже знаю почему. Дело в том, что его третья жена, итальянка, не любила цыган. Они вместе с Юлом пели, даже диск записали, который вышел в Англии. И они на нем хорошо заработали. Но в последние годы Алеша с братом совсем не виделись: жена препятствовала.
— Тереза, а Алеша вам пел?
— Можно сказать, что пел, потому что дома каждый день репетировал. Я хорошо помню романс «Я вас любил». Смешно сказать, но он не любил этого романса, считал, что мелодия неподходящая к словам, хотел даже написать новую. А еще однажды, когда я разозлилась на него (это редко случалось), он написал песню про Терезу, то есть про меня. Но она не сохранилась, мы ее не записали: я поленилась, а Алеша... Он же не умел писать и читать.
— Что? Простите, а как же он учил песни?
— На слух, все на слух. Не читал, не писал. Все запоминал наизусть. Он очень любил романсы «Только ночь» и «Что делает сердце», очень старые, XIX века, мелодию последнего написал его отец.
Все у нас держалось на смысле семьи и боге
— Голос у него, насколько я могу судить по дискам, своеобразный, энергетически манкий. Но каким он был сам?
— Он был свободный как ветер. «Я свободный человек», — говорил он журналистам, и те делали большие глаза, потому что рядом с ним стояла я. «А кто эта дама сзади вас?» Он смотрел на меня и впроброс так, небрежно: «Моя жена». Вот это чисто цыганское, мужское. Жена — значит дом, а мужчина — человек, который всем руководит.
— Сурово обращался с женщинами, диктатор?
— Да-да, это правда. Это старая закваска. Но дело в том, что мой отец (он не цыган, чистокровный француз) тоже был очень строгий. Поэтому я не чувствовала разницы.
— Извините, надеюсь, он вас не бил?
— Никогда! Никогда! И его отец тоже руку не поднимал на мать. Мать звали Евгенией, она была большая женщина и руководила семьей. А мужчины в их семье тоже руководили, но только вне семьи. То есть на людях.
— Можно ли утверждать, что вы, француженка, хорошо себя чувствовали среди цыган?
— Да, абсолютно, потому что все у нас держалось на смысле семьи и боге. Алеша был очень верующим человеком.
— И вас нисколько не смущала репутация, которая сопровождает эту нацию, — воры?
— Я сейчас что-то вам скажу. Однажды мы возвращались из путешествия, проезжали мимо деревни, и Алеша сказал мне: «Давай украдем курицу». И рассказал мне, как они с друзьями воровали кур, правда, потом приглашали фермеров, у которых воровали, и пели им. На самом деле Дмитриевичи испокон века лудили кастрюли, бронзу — это было их занятие — и хорошо зарабатывали. Естественно, танцевали и пели. Ведь аристократы в России очень любили цыган, и офицеры тоже. Валя, сестра Алеши, часто вспоминала: «Родители ходили к графу Толстому петь. Он всегда нам говорил: «Вы можете оставаться у меня сколько хотите».
— Чему вы научились у цыган. Они вам гадали?
— Я видела много раз, как Алеша по пульсу мог определить, кого ждет женщина — мальчика или девочку. А насчет гадания так скажу, как мне объясняли цыгане. Они говорили: «Мы берем руку, а все время смотрим в глаза. Есть жесты, которые всегда говорят о том, что у вас есть доверие». Они умеют это считывать, цыгане хорошие психологи. Я многому научилась у цыган. Например, быть свободной. Один раз в году, в июле, мы брали с Алешей машину и уезжали путешествовать. Валя родилась в 1905 году, а Алеша — в 1914-м. Они много путешествовали по России. В 1922 году они уехали из России через Владивосток в Китай, на острова Индонезии, Малайзии. Жили в Румынии и, наконец, осели в Париже.
И знаете, иногда мы останавливались в полночь на дороге, спали в машине. И вот он всегда чувствовал, точно по запаху, есть поблизости опасность или нет. Я не знаю, как он это делал, просто говорил: «Лучше уедем отсюда, здесь нечисто».
— Он работал только в ресторанах?
— Он пел в «Распутине», ресторан простирался на два этажа вглубь. Люди курили сигары, пили и не слушали внимательно то, что поют артисты. И поэтому Алеша очень часто не пел, например, романс «Гори, гори, моя звезда», а напевал абракадабру: «Гри-гри-гри». А люди ели, пили, аплодировали — им важен был амбьянс, то есть атмосфера.
К счастью, пришла вторая волна эмиграции, и вот тогда у Алеши случился праздник — появились концерты, его стали приглашать в богатые дома. И вот здесь платили намного лучше, чем в ресторане. Работа в ресторане начиналась в половине одиннадцатого вечера, а домой Алеша возвращался в три часа ночи.
— Но он же артист, хоть и ресторанный. Его не угнетала эта поденщина?
— Не то чтобы угнетала, и нельзя сказать, что он ненавидел ее. Говорил мне, что это индустрия, а значит, надо терпеть. И еще говорил: «Если бы я был французом, я бы был более популярен, чем Билли Холидей». Сначала он только аккомпанировал любимой сестре, и только после ее смерти у него, можно сказать, началась сольная карьера.
— А вы сами никогда не пробовали петь?
— Однажды я заикнулась, что хочу попробовать, но он отрезал: «Моя жена никогда не будет петь и танцевать». Это чисто цыганское заявление. Так что я всю жизнь проработала на французских железных дорогах архивистом. Я работала днем, а Алеша ночью. Он работал до 85-го года, можно сказать, до самой смерти. За месяц до его кончины врач предупредил Алешу, что не надо петь, совсем плохо с легкими. Даже если бы он не курил, он все равно в ресторанах вдыхал этот ужасный дым, от этого, думаю, и заболел.
Я расскажу вам его последний день жизни. Я помню его отчетливо. Я чувствовала, что он уходит. 12 января он вернулся домой и сказал, что больше не пойдет петь. А 21 января он не смог дышать и задохнулся. В последний момент, задыхаясь, улыбнулся и произнес: «Мама». Он как бы увидел свою мать. Когда я рассказала это его племяннице, дочери Вали, та сказала: «Алеша нашел всю свою семью. Сейчас они будут праздновать».
Он лежит на Сен-Женевьев-де-Буа. На русском кладбище, рядом с могилами кадетов. Ведь он всегда очень много пел для русских офицеров.
— Восемнадцать лет, что вы прожили вместе с Алешей Дмитриевичем, прошли среди цыган. Как вы относитесь к идее Николя Саркози: депортировать цыган с территории Франции?
— Я не знала и не знаю этой проблемы. Среди любой нации всегда были люди, которые плохо уживались с властями. У Дмитриевичей таких проблем не было никогда — ни в России, ни во Франции. Мне кажется, что это касается только людей, которые не умеют себя вести в обществе. Алеша — русский цыган.