Глава 76. Лысый с белым наушником
Не успел я появиться в отеле Эйндховена, как меня ждал сюрприз. Горничная, которая убирала обычно в моём номере, как бы между строк, намекнула мне, что мною интересовались. Какой то англичанин, представлялся моим коллегой, ну и заходил в кабинет к менеджеру по размещению на чашечку кофе. А горничная поливала в это время у менеджера цветочки. У меня появились коллеги? Французские англичане? Сыщики, которые так грубо работают, что их вычисляют даже уборщицы?
- Хенесса, спасибо Вам за добрую новость о моём приятеле из Лондона, вот Вам сто евро на сладости. А как выглядел тот английский джентльмен? Сможете описать его внешность?
- Господин, я не сумела к нему присмотреться, заметила только, что в левое ухо его вставлен белый наушник, возможно у него проблемы со слухом. И ещё, он был без головного убора, и кажется, на его голове не было ни волосика. Он или идеально побрит, или напрочь лысый. Спасибо Вам за подарок, угощу на эти деньги внучку, за Ваше здоровье...
Ровно через пятнадцать минут после разговора с горничной, оставив всю одежду, парфюмерию, на колесиках чемоданчик и продукты, я с лэптопом и пластиковым пакетом вышел вроде как подышать кислородом. Больше меня в этом отеле ни разу не увидели.
...Неплохо работают ребята, что нашли меня в Голландии! Ну, во-первых, Антуанетта могла предполагать, что я появлюсь в Эйндховене, ведь я ей рассказывал, что у меня есть тайник с моими рукописями, и она знала как они мне дороги. Во-вторых, наверняка, её человек простучал авиакомпании насчёт пассажира Клинковича, вылетавшего из штатов. Ну конечно! Ведь лысый с белым наушником наверняка какой нибудь внештатный сотрудник и уж он точно поставит на уши всю интересующую его информацию.
Я, кажется расхорохорился, и недооценил противника. Будет мне урок. Вечером этого же дня я вылетел в Морокко, сделал там в Касабланке на берегу океана, и в отеле фотки, и видео своих туристических похождений, отправил файлы Антуанетте, и через день вернулся в Европу, в Брюссель:
- Привет дорогая! Ты получила фотки и видео о моих африканских развлечениях? Здесь, чудная погодка и ножки мои в тепле. Пламенные поцелуйчики!
Вот так вот, лысый! Счастливого марокканского вояжа!
Глава 77. Болят зубы? Болит душа
Оттилии я позвонил из Брюсселя неделю спустя:
- Привет, красавица! Ты в колледже?
- О-о-о, Сережа, привет! Я дома, только что вернулась с учёбы. А ты где? Почему ты уехал? Мама по тебе тоскует.
- А ты?
- Я чуть с ума не поехала, когда узнала, что тебя нет у мамы. Зачем ты ушёл? Утряслось бы все со временем.
- Оттилия, что тебе было от мамы?
- Представь себе, она даже не заикнулась об этом. Сказала, что у тебя срочные дела, но вернешься возможно.
- Нехорошо получилось. Это я виноват.
- В чем, Сережа? Разве это преступление? И почему ты? Здесь не было ничьей вины. Я ведь уже не маленькая и имею право сама выбирарать , кого мне любить. Маме конечно обидно, но она ведь отца тоже увела у его жены.
- Вот как?
- Да, он приехал работать в Россию, в Саратов, консультировать насчёт какого-то там оборудования, вот она его и подцепила. Он её потом перетянул в Кельн. Вскоре родилась и я. Вот так. А отец ради неё бросил жену, детей. Когда я подростала, он бросил и нас. Вот объясни мне, кто тут виноват?
- Оттилия, эти логарифмы, возможно, не для наших средних умов. Я думаю, что даже Эйнштейну было бы трудно изобрести приемлемую на этот счёт теорию...
- Сережа, а где ты сейчас? Хочешь, я к тебе подъеду?
- Я, красавица, далеко. К тому же сейчас занят за компьютером, мне нужно закончить мою писанину, а то я, кажется, совсем обленился в последнее время. Оттилия, давай, мы переждем какое-то время, и если огонь нашей любви не погаснет, то встретимся? Только, пожалуйста, постарайся не забеременеть! Во-первых, мама может тебе этого не простить, а второе то, что я никак не подхожу на роль примерного отца. Будут проблемы, не рискуй.
- Сережа, не беспокойся, я уже все предусмотрела. Мне было очень, очень хорошо с тобой. Несмотря на все случившиеся неприятности, ты мне дорог. И я тебя полюбила, представь. Ты не против, если я позвоню тебе на этот номер через неделю?
- Оттилия, давай лучше я сам тебе перезвоню, как закончу работу?
- Хорошо, любимый, я буду ждать. Нежно целую!..
...Я поменял сим-карту, и больше никогда не звонил и не приезжал в Кельн. Я иногда закрываю глаза, а передо мной, словно наяву, пожарного цвета BMW с настежь распахнутыми дверцами, а на заднем сиденье Оттилия. Она полулежит, её молочные ножки едва раздвинуты; из под гармошки красной клетчаткой юбки сверкает розовый треугольник шелковых стрингов, ну а под расстегнутой белой блузкой играют молодой жизнью соблазнительные груди:
- Сережа, хотите чернослив?
- Нет, благодарю Вас, мадмуазель, у меня от сладкого болят... болит душа.
Глава 78. В миражах Сахары
Я много размышлял над тем, правильно ли поступил, что порвал с Оттилией? Не пристрелил ли я тем самым своей безжалостной пулей расправившего крылья птенца? Не срезал ли острым серпом потянувшийся к солнцу колосок? Колосок проросшей любви? С точки зрения полиции нравов, уехав из Кельна, я исправил прежнюю ошибку, я поступил благородно. А кто они, эти судьи? Какие-нибудь с семечками на скамеечке старые девушки? Я ведь за язык Оттилию не тянул, и в шелковых плавках перед ней не красовался на заднем сиденье джипа. А может, всему виной джип? Возможно. Значит нужно упразднить джипы. А, чтобы никто никого не соблазнял - запретить плавки, стринги, юбки, расстегнутые блузки, постельные принадлежности, и... саму любовь. И открывать, открывать по всей вселенной филиалы полиции нравов. Станем, ну такими нравственными, такими ангелами, что без соответствующего постановления с гербовой печатью, кроме воздушных поцелуев, никаких других знаков любви даже и в мыслях себе не рискнем позволить.
...Интересно, а как там себя чувствует в Африке лысый с белым наушником? Думаю, что прекрасно. Ему то что до того - в Касабланке я или нет? Если меня там нет, то он так и доложит Антуанетте, мол, прочесал все отели и весь частный сектор, мол, израильский бизнесмен Роман Клинкович был, но сменил адрес проживания, то есть исчез в миражах Сахары. Послоняется лысый по ресторанам, музеям и пляжам, попьет ананасового сока, позакусывает финиками и миндалем местные напитки, и вернётся в Париж к родным Елисейским полям, или в Лондон на Бейкер-стрит 221B, к соскучившейся по нему миссис Хадсон. Через месяц. А Антуанетта весь его вояж профинансирует, конечно же, да ещё и гонорарчик отсчитает за преданность. И все довольны: лысый, потому что на шарик отдохнул на курорте; Антуанетта, потому, что была почти у цели; ну и я, потому, что не попался в её мышеловку.