Производство: Мосфильм 1974г.
Режиссер и сценарист: Василий Шукшин
Композитор: Павел Чекалов
В ролях: Василий Шукшин, Лидия Федосеева-Шукшина, Иван Рыжов, Мария Скворцова, Алексей Ванин, Мария Виноградова, Офимия Быстрова, Жанна Прохоренко, Лев Дуров, Анатолий Горбенко, Николай Граббе, Николай Погодин, Георгий Бурков, Татьяна Гаврилова, Артур Макаров, Олег Корчиков, Юрий Саранцев, Борис Битюков, Ия Арепина, Евгений Жаров, Анатолий Заболоцкий, Алла Мещерякова
О фильме: Выйдя из тюрьмы, Егор Прокудин решает податься в деревню, где живет синеглазая незнакомка Люба, с которой он переписывался — ведь надо немного переждать и осмотреться. Но жизнь в деревне рушит все планы Егора, и он решает навсегда порвать с прошлым. Теперь у него есть друзья, работа. Он любит Любу. Однако дружки Егора не собираются мириться с его успокоенностью...
Награды:
Лидер проката (1974, 1 место) - 62.5 млн.зр.
Лучший фильм 1974 года, Василий Шукшин - лучший актер года по опросу СЭ.
Призы: ВКФ-74 (Баку), Зап.Берлин-75 (вне конкурса), Варшавская серена-73 (приз польских критиков), ФЕСТ-75 (Югославия)
Практически вся киношно-режиссёрская жизнь Василия Шукшина прошла на Киностудии имени Горького, где он снял все свои фильмы. Там же он вынашивал идею снять свою главную картину — народную драму «Степан Разин». Но партноменклатура этому всячески противилась, прекрасно отдавая себе отчет в том, что такой мастер, как Шукшин, снимет взрывоопасное по своей идеологической направленности кино. А Шукшин одним «Разиным» и бредил. В конце 1972 года, когда забрезжил лучик надежды, что эту постановку ему помогут осуществить на «Мосфильме», Шукшин немедленно перешёл туда. Но и там перед ним поставили условие: мол, сними сначала фильм о современности, а там и «Разина» разрешим. Так на свет появилась «Калина красная».
Киногруппу Шукшина снабдили самой убогой киноаппаратурой, а группу укомплектовали случайными людьми — теми, кого не взяли в другие киногруппы. Например, замдиректором на фильме был некто Жаров, который пришел на «Мосфильм» из какого-то министерства и в киношном процессе вообще ничего не смыслил (в фильме он сыграл эпизодическую роль конферансье в тюремном ансамбле). Однако Шукшин не роптал: он готов был даже с таким плохо вооруженным и ненадежным войском ввязаться в сражение и выиграть его.
Местом натурных съемок были выбраны окрестности города Белозерска, что на Вологодчине (в июле того года город отметил 1110 лет). Эти места Шукшин присмотрел еще в конце 60-х, когда выбирал там натуру для «Степана Разина». Однако съемки фильма начались не там, а под Подольском — в тех краях в апреле сняли проезд Егора Прокудина в такси из мест заключения. И только в начале мая группа перебазировалась в Белозерск, чтобы начать основные съемки. Киношников определили жить в двухэтажный деревянный Дом крестьянина, а Шукшина поселили поблизости — в двухкомнатной квартире в деревянном бараке в соседнем переулке. Съемки начались 4 мая.
Тогда же сняли сцену с матерью Егора. Первоначально на эту роль предполагалось пригласить звезду экрана Веру Марецкую. Но она в самый последний момент отказалась, испугавшись предстать на экране в образе древней старухи с неустроенной судьбой. Удача пришла неожиданно. Эпизод должны были снимать в естественных интерьерах — в избе Ефимьи Быстровой — и Шукшин внезапно именно ей предложил эту роль. Старушка, естественно, отказалась — мол, никогда в кино не снималась — но Шукшин сказал, что сниматься и не надо: «Вы про жизнь свою рассказывайте, а на камеру не смотрите».
В итоге этот эпизод получился в фильме одним из самых проникновенных. Но мало кто знает, что за ее услугу киношники ответили старушке самой черной неблагодарностью. После съемок забрали у нее из дома все иконы, сказав, что они понадобятся им для дальнейших съемок, и заплатив ей за них... двадцать рублей. Шукшин об этом не знал, иначе иконы остались бы на месте, а «собиратель» остался бы с «начищенным» рылом.
К слову, эпизод с иконами был далеко не последним: в группе «Калины красной» нашлось несколько «любителей старины», которые, пользуясь случаем, «раскрутили» жителей деревень, где проходили съемки, на расставание со своей деревенской утварью, скупив ее буквально за копейки. Когда съемки фильма на Вологодчине подойдут к концу, камерваген (автобус со съемочной аппаратурой) будет забит самоварами и медной посудой. На «Мосфильме» потом пойдет слушок, что за вывозом утвари стоит... Шукшин. Но слухи мгновенно прекротились, едва Шукшин пригрозил рассказать правду об этом деле. Но сделать это не позволили обстоятельства: сложная сдача фильма и обострившаяся болезнь режиссера. Но не будем забегать вперёд.
До конца экспедиции в Белозерске оставались считаные дни, когда начали снимать самый сложный эпизод картины — таран грузовиком «Волги». Сцена снималась с потом и кровью, что называется на пределе человеческих возможностей. Всю техническую часть его взял на себя каскадер Корзун. В течение нескольких дней он усиленно тренировался на грузовике, отрабатывая предстоящую сцену. Слушая по вечерам визг его тормозов, киношники умилялись: ну, теперь-то Голливуд умоется слезами. Не умылся.
Эпизод задумывался следующим образом: на узкой насыпи причала должно было стоять такси, на середине реки — паром с людьми, которые становились невольными свидетелями тарана. Самосвал должен был на бешеной скорости врезаться в багажник «Волги» и вместе с ней свалиться в реку. Обе машины должны были пойти ко дну, и в живых оставался только один герой фильма — мститель за Егора Петр Байкалов, который, вынырнув из воды, взбирался на крышу, торчавшего из воды самосвала. Способ съемки был выбран такой: на пароме, находящемся в пятнадцати метрах от причала, был закреплен операторский кран. Камера сверху должна была зафиксировать появление самосвала и, по мере его приближения к «Волге», снижаться, укрупнив удар. После того как такси упадет в воду, камере предстояло взмыть вверх и там застыть, чтобы оттуда показать погружение тонущей машины в воду со всеми причитающимися нрибамбасами: пузырями и нефтяным пятном на воде.
Поскольку об этой съемке еще задолго до ее начала были наслышаны жители всех окрестных мест, народу на пристани в назначенный день собралась тьма-тьмущая. Киношники пригнали два катера со спасателями, а от студии надзирать за происходящим приехал заместитель начальника по техбезопасности «Мосфильма». Три десятка статистов погрузили на паром и вывезли на середину реки. Корзун сел за руль и весь обратился во внимание: сигналом к старту должна была стать сигнальная ракета. Еще минута — и сигнал дан. Самосвал рванул к пристани. Однако на самом подходе к такси Корзун резко сбавляет обороты и вместо того, чтобы на огромной скорости врезаться в багажник «Волги», клюет ее своим «передком» еле-еле. И обе машины, вместо того чтобы «со свистом» улететь в воду, скатываются в нее, даже не подняв на поверхности воды брызг. Эпизод провалился. Корзун требует второй дубль, обещая, что на этот раз «все будет как надо». Присутствующие здесь же шоферы предлагают ему свои услуги, дают какие-то советы, но он посылает их куда подальше: мол, не мешайте, сам справлюсь. Его бы устами... Пока он отгонял самосвал на линию старта, киношники подрихтовали такси, вновь засунули в салон манекены. Через пару минут в небо взвилась вторая ракета. Самосвал рванул с места, но в метрах десяти от «Волги» снова сбавил скорость и ударил такси еще слабее, чем в первый раз. Это была уже катастрофа, поскольку на съемку этого дубля был брошен последний запас цветной пленки. Корзун вылез из кабины как в воду опущенный. Единственное, что он смог сделать — в бессилии развел руками.
Вечером того же дня Шукшин позвонил директору студии Сизову и добился организации повторных съемок. Сизов только спросил: «Как же ты это снимешь, если твой каскадер дважды это сделать не сумел?» Шукшин ответил, что возьмет другого, половчее. Говоря это, он еще толком и не знал, где же он раздобудет этого чудо-мастера. Удача снова пришла неожиданно. В съемочной группе объявился таксист из Череповца, который некогда был гонщиком-любителем. Он предложил идею: снимать эпизод со снятой дверью в кабине самосвала со стороны водителя, чтобы выпрыгнуть из кабины до удара в такси на мешки с соломой, положенные у насыпи. Скорость до удара должна была быть 40 километров, руль перед прыжком надо было закрепить специальной скобой. Сделали все, как предложил бывший таксист. О том, что из этого вышло, рассказывает А. Заболоцкий:
«И вот камеры на точках. День отличный. Ракета. Камера пошла. Летит машина, чую по пылище за ней и панораме -скорость большая. Радуюсь. Вижу, выпал водитель (это вырежется)... А дальше — самосвал стремительно начинает цеплять ограничительные бетонные столбики и, не дойдя до такси, подпрыгнув вверх, падает в воду рядом с паромом, обдав всех водой. Камеру залило. Крики ужаса. И вдруг — тишина. Стекающая вода — с аппаратуры, людей, парома... Такси с муляжами на месте. Самосвал чуть виден из воды. Уже несут к «Скорой помощи» трюкача, ноги поломал. Гнал, чтобы оправдать доверие, на 80 километров; проскочил мешки, прыгал уже на насыпь. Голова цела — слава богу, заставили перед съемкой каску надеть...
Разошлись люди... Зрелища опять не получилось. Сняли мы, по горячему, Лешу Ванина (исполнитель роли брата), выныривающего из кабины затонувшего самосвала, и это был самый убедительный кадр из всего материала катастрофы.
В суетной горячке работы Шукшин и все мы прикидывали возможности монтажа сцены и только после возвращения в гостиницу постепенно осознали весь ужас, который ожидал нас, не попадись на пути самосвала бетонные ограничительные столбики. Скорости самосвала хватило бы бросить такси к нам на паром и изувечить находящихся там людей. Провидение спасло нас от чудовищной катастрофы. Шок от неудавшейся и так затянувшейся съемки сделал наш отъезд из Белозерска похожим на бегство. Мы не сняли намеченные пейзажи, детали. Настроение было несъёмочное...»
Когда был закончен монтаж «Калина красная» была отправлена в Главную сценарно-редакционн
|
